Неточные совпадения
Ему шел уже двенадцатый год, когда все намеки его души, все разрозненные
черты духа и оттенки тайных порывов соединились в одном сильном моменте и, тем получив стройное выражение, стали неукротимым желанием. До этого он как бы находил лишь отдельные части своего сада — просвет, тень, цветок, дремучий и пышный ствол — во множестве садов иных, и вдруг увидел их ясно, все — в
прекрасном, поражающем соответствии.
У нее была несчастная
черта, решительно всем рассказывать все наши семейные тайны и всем беспрерывно на меня жаловаться; как же было пропустить такого нового и
прекрасного друга?
Он взял со стола и мне подал. Это тоже была фотография, несравненно меньшего размера, в тоненьком, овальном, деревянном ободочке — лицо девушки, худое и чахоточное и, при всем том,
прекрасное; задумчивое и в то же время до странности лишенное мысли.
Черты правильные, выхоленного поколениями типа, но оставляющие болезненное впечатление: похоже было на то, что существом этим вдруг овладела какая-то неподвижная мысль, мучительная именно тем, что была ему не под силу.
Лопухов видел вещи в тех самых
чертах, в каких представляются они всей массе рода человеческого, кроме партизанов
прекрасных идей.
Лицо богини ее самой лицо, это ее живое лицо,
черты которого так далеки от совершенства,
прекраснее которого видит она каждый день не одно лицо; это ее лицо, озаренное сиянием любви,
прекраснее всех идеалов, завещанных нам скульпторами древности и великими живописцами великого века живописи, да, это она сама, но озаренная сиянием любви, она,
прекраснее которой есть сотни лиц в Петербурге, таком бедном красотою, она
прекраснее Афродиты Луврской,
прекраснее доселе известных красавиц.
— Я вижу, что вам, может быть, за меня всех стыднее, Евгений Павлович; вы краснеете, это
черта прекрасного сердца. Я сейчас уйду, будьте уверены.
Облокотясь на бархат ложи, девушка не шевелилась; чуткая, молодая жизнь играла в каждой
черте ее смуглого, круглого, миловидного лица; изящный ум сказывался в
прекрасных глазах, внимательно и мягко глядевших из-под тонких бровей, в быстрой усмешке выразительных губ, в самом положении ее головы, рук, шеи; одета она была прелестно.
«Чтобы
черт меня взял, — думал Розанов, —
прекрасная эта бабочка, Полинька Калистратова! Вот если бы вместо Ольги-то Александровны была такая женщина, — и гром бы меня не отшиб. Да только уж, видно, так и шабаш».
Ульрих Райнер приехал в Россию статным,
прекрасным юношею. Он был похож на своего могучего отца, но выражение его лица смягчилось некоторыми тонкими
чертами матери. С этого лица постоянно не сходило серьезное выражение Губерта Райнера, но на нем не было Губертовой холодности и спокойной флегмы: вместо них лицо это дышало французскою живостью характера. Оно было вместе и серьезно и живо.
Нехлюдов был нехорош собой: маленькие серые глаза, невысокий крутой лоб, непропорциональная длина рук и ног не могли быть названы красивыми
чертами. Хорошего было в нем только — необыкновенно высокий рост, нежный цвет лица и
прекрасные зубы. Но лицо это получало такой оригинальный и энергический характер от узких, блестящих глаз и переменчивого, то строгого, то детски-неопределенного выражения улыбки, что нельзя было не заметить его.
«
Черт знает, что такое! — рассуждал он в своей не совсем трезвой голове. — Сегодня поутру был в непроходимых лесах — чуть с голоду не уморили, а вечером слушал
прекрасное хоровое пение и напился и наелся до одурения, — о, матушка Россия!»
Правильный, нежно очерченный овал лица, довольно правильные
черты, густые и действительно
прекрасные волосы, обыденная домашняя их прическа, тихий, пристальный взгляд; при встрече с ней где-нибудь я бы прошел мимо нее, не обратив на нее никакого особенного внимания; но это было только с первого взгляда, и я успел несколько лучше разглядеть ее потом в этот вечер.
Опять шел Ромашов домой, чувствуя себя одиноким, тоскующим, потерявшимся в каком-то чужом, темном и враждебном месте. Опять горела на западе в сизых нагроможденных тяжелых тучах красно-янтарная заря, и опять Ромашову чудился далеко за
чертой горизонта, за домами и полями,
прекрасный фантастический город с жизнью, полной красоты, изящества и счастья.
Теперь Ромашов один. Плавно и упруго, едва касаясь ногами земли, приближается он к заветной
черте. Голова его дерзко закинута назад и гордым вызовом обращена влево. Во всем теле у него такое ощущение легкости и свободы, точно он получил неожиданную способность летать. И, сознавая себя предметом общего восхищения,
прекрасным центром всего мира, он говорит сам себе в каком-то радужном, восторженном сне...
mais vous savez: il у a de ces femmes qui par leurs traits, leur port vous rappellent ces belles statues de I'antiquité!.. [ну, вы знаете: есть такие женщины, которые своими
чертами, своей осанкой напоминают вам эти
прекрасные античные статуи!.. (франц.)]
Иностранное происхождение Инсарова (он был болгар родом) еще яснее сказывалось в его наружности: это был молодой человек лет двадцати пяти, худощавый и жилистый, с впалою грудью, с узловатыми руками;
черты лица имел он резкие, нос с горбиной, иссиня-черные, прямые волосы, небольшой лоб, небольшие, пристально глядевшие, углубленные глаза, густые брови; когда он улыбался,
прекрасные белые зубы показывались на миг из-под тонких жестких, слишком отчетливо очерченных губ.
Правильные
черты лица,
прекрасные большие темно-голубые глаза, легко загоравшиеся гневом, но тихие и кроткие в часы душевного спокойствия, густые брови, приятный рот, всё это вместе придавало самое открытое и честное выражение его лицу; волосы у него были русые.
Прасковья Ивановна была не красавица, но имела правильные
черты лица,
прекрасные умные, серые глаза, довольно широкие, длинные, темные брови, показывающие твердый и мужественный нрав, стройный высокий рост, и в четырнадцать лет казалась осьмнадцатилетнею девицей; но, несмотря на телесную свою зрелость, она была еще совершенный ребенок и сердцем и умом: всегда живая, веселая, она резвилась, прыгала, скакала и пела с утра до вечера.
Несколько дней после того, как Бельтов, недовольный и мучимый каким-то предчувствием и действительным отсутствием жизни в городе, бродил с мрачным видом и с руками, засунутыми в карманы, — в одном из домиков, мимо которых он шел, полный негодования и горечи, он мог бы увидеть тогда, как и теперь, одну из тех успокоивающих,
прекрасных семейных картин, которые всеми
чертами доказывают возможность счастия на земле.
В самом деле, в эту минуту она была поразительно хороша; какая-то мысль сильно занимала ее: ей было грустно, и грусть эта придавала нечто величественное
чертам ее, энергическим, резким, юно-прекрасным.
— Что ж, я очень рад, — сказал он и пожал плечами. — От души тебя поздравляю. Теперь представляется тебе
прекрасный случай расстаться со мной, к великому твоему удовольствию. И я вполне тебя понимаю. Жить у старика-отца, человека больного, полоумного, в твои годы, должно быть, очень тяжело. Я тебя прекрасно понимаю. И если бы я околел поскорей, и если бы меня
черти взяли, то все были бы рады. От души поздравляю.
— Жизнь прекрасна всем, что мне нравится в ней!
Чёрт побери, дорогой мой инженер, для меня слова не только звуки и буквы, — когда я читаю книгу, вижу картину, любуюсь
прекрасным, — я чувствую себя так, как будто сам сделал всё это!
— Это такой… верхом на коне… с копьём… Рауль Бесстрашный… у него дракон невесту утащил…
Прекрасная Луиза… да — ты слушай,
чёрт!.. — нетерпеливо крикнул Яков.
— Где мебель? Была
прекрасная мебель в стиле empire, были картины, были вазы, а теперь хоть шаром покати! Я покупал имение с мебелью,
черт бы ее драл!
Дядя обнаруживал эти родовые
черты с самого раннего детства: он всегда был по своим летам мал ростом, очень свеж, румян, с
прекрасными глазами матери, но с очень маленьким ротиком, какие называют «сердечком».
В одной из боковых аллей Невского бульвара сидел на лавочке молодой человек лет двадцати пяти; он
чертил задумчиво своей палочкой по песку, не обращал никакого внимания на гуляющих и не подымал головы даже и тогда, когда проходили мимо его первостепенные красавицы петербургские, влеча за собою взоры и сердца ветреной молодежи и вынуждая невольные восклицания пожилых обожателей
прекрасного пола.
За скрывшей эту особу дверью послышалось падение стула или похожего на стул, звон, какой слышен при битье посуды, яростное «
черт побери эти крючки», и, после некоторого резкого громыхания, внезапно вошла очень стройная девушка, с встревоженным улыбающимся лицом, обильной прической и блистающими заботой, нетерпеливыми, ясными черными глазами, одетая в тонкое шелковое платье
прекрасного сиреневого оттенка, туфли и бледно-зеленые чулки.
Эта комната или маленькая зала, с белым матовым светом одной люстры, — настоящего жемчужного убора из прозрачных шаров, свесившихся опрокинутым конусом, — совершенно остановила мое внимание; я засмотрелся в ее
прекрасный уют, и, обернувшись наконец взглянуть, нет ли еще чего сзади меня, увидел, что Дюрок встал, протянув руку к дверям, где на
черте входа остановилась девушка в белом и гибком, как она сама, платье, с разгоревшимся, нервно спокойным лицом, храбро устремив взгляд прямо вперед.
Он нашел ее полуживую, под пылающими угольями разрушенной хижины; неизъяснимая жалость зашевелилась в глубине души его, и он поднял Зару, — и с этих пор она жила в его палатке, незрима и прекрасна как ангел; в ее
чертах всё дышало небесной гармонией, ее движения говорили, ее глаза ослепляли волшебным блеском, ее беленькая ножка, исчерченная лиловыми жилками, была восхитительна как фарфоровая игрушка, ее смугловатая твердая грудь воздымалась от малейшего вздоха… страсть блистала во всем: в слезах, в улыбке, в самой неподвижности — судя по ее наружности она не могла быть существом обыкновенным; она была или божество или демон, ее душа была или чиста и ясна как веселый луч солнца, отраженный слезою умиления, или черна как эти очи, как эти волосы, рассыпающиеся подобно водопаду по круглым бархатным плечам… так думал Юрий и предался
прекрасной мусульманке, предался и телом и душою, не удостоив будущего ни единым вопросом.
15) Совершенство формы (единство идеи и формы) не составляет характеристической
черты искусства в эстетическом смысле слова (изящных искусств);
прекрасное как единство идеи и образа, или как полное осуществление идеи, есть цель стремления искусства в обширнейшем смысле слова или «уменья», цель всякой практической деятельности человека.
Я опять увижу эти чудные глаза, невыразимо
прекрасную, нежную улыбку… эти кроткие
черты, выражение ангельской чистоты… Дорогая моя…
Как-то невольно напоминает она мне ту девушку, чахлую и хворую, на которую вы смотрите иногда с сожалением, иногда с какою-то сострадательною любовью, иногда же просто не замечаете ее, но которая вдруг, на один миг, как-то нечаянно сделается неизъяснимо, чудно
прекрасною, а вы, пораженный, упоенный, невольно спрашиваете себя: какая сила заставила блистать таким огнем эти грустные, задумчивые глаза? что вызвало кровь на эти бледные, похудевшие щеки? что облило страстью эти нежные
черты лица? отчего так вздымается эта грудь? что так внезапно вызвало силу, жизнь и красоту на лицо бедной девушки, заставило его заблистать такой улыбкой, оживиться таким сверкающим, искрометным смехом?
Чрезвычайно густые черные волосы без всякого блеска, впалые, тоже черные и тусклые, но
прекрасные глаза, низкий выпуклый лоб, орлиный нос, зеленоватая бледность гладкой кожи, какая-то трагическая
черта около тонких губ и в слегка углубленных щеках, что-то резкое и в то же время беспомощное в движениях, изящество без грации… в Италии все это не показалось бы мне необычайным, но в Москве, у Пречистенского бульвара, просто изумило меня!
Фрау Браун подошла не одна: ее сопровождала девочка лет пятнадцати, худенькая, с тонкими
чертами лица и
прекрасными выразительными глазами.
Как он хорош был собой и какие послушные,
прекрасные и выразительные имел он
черты лица!
Вот они делаются яснее, яснее,
прекраснее… и вдруг, неизвестно каким чудом, из этих
черт восстают перед вами и роза и соловей, со всей своей прелестью и обаянием.
— Да ведь, братец, я, ей-богу, даже очень скуп: спросите хоть жену; вчера вот только,
черт ее знает, как-то промахнулся. Впрочем, что ж такое? У меня еще
прекрасное состояние: в Орловской губернии полтораста отлично устроенных душ, одни сады дают пять тысяч годового дохода.
Варвара Александровна, дама лет около тридцати, действительно была хорошенькая; по крайней мере имела очень нежные
черты лица,
прекрасные и чисто небесного цвета голубые глаза; но главное — она владела удивительно маленькой и как бы совершенно без костей ручкою и таковыми же ножками.
Прекрасные белокурые густые волосы лежали у него почти по плечам; красивые усы, эспаньолка довершали перемену; все
черты лица получили совсем другое значение; особенно в глазах, когда он говорил, выражались доброта, веселость и любовь ко всем; когда же он молчал или задумывался, то сейчас изображалось в них серьезное устремление к чему-то высокому.
Она была небольшого роста, очень хорошо сложена, немного тонка,
черты имела правильные и нежные,
прекрасный ровный лоб, золотисто-русые волосы, нос прямой, как у матери, довольно полные губы; серые с чернотой глаза глядели как-то слишком прямо из-под пушистых, кверху загнутых ресниц.
Во многих находим
прекрасные изображения природы, хотя здесь заметно сильное однообразие, которое отчасти объясняется общим грустным характером песен: обыкновенно в них представляется пустынная, печальная равнина, среди которой стоит несколько деревьев, а под ними раненый или убитый добрый молодец; или же несколькими
чертами обрисовывается густой туман, павший на море, звездочка, слабо мерцающая сквозь туман, и девушка, горюющая о своей злой судьбе.
Я не стану описывать
черты ее
прекрасного лица, цвета ее глаз и волос; скажу только, что она была так хороша, что всякий, увидав ее в первый раз, невольно останавливался, заглядывался на нее и никогда не забывал.
Все
черты ее были так чисто образованы, всё выражение
прекрасного лица ее было означено таким благородством, что никак бы нельзя было думать, чтобы разврат распустил над нею страшные свои когти.
Я не знаю, что в этом случае руководствует людей: зависть ли, желание ли выказать себя или просто наклонность к юмору, но только смертные очень склонны пересмеять самые
прекрасные, самые бескорыстные затеи другого смертного, который и сам, в свою очередь, отплачивает тем же другим смертным, и все эти смертные поступают, надобно сказать, в этом деле чрезвычайно нелогически: сухо поклонится, например, на бале какому-нибудь Алексею Иванычу некий Дмитрий Николаич, которого он безмерно уважает, а он — Алексей Иваныч — нападает на хозяина и говорит, что у него был
черт знает кто и
черт знает как все были приняты.
Черты этого лица, несмотря на некоторую одутловатость щек, были так нежны и тонки, что казались нарисованными без теней и без красок на прозрачном фарфоре, и тем ярче выступали среди них неестественно большие, светлые,
прекрасные глаза, которые глядели с задумчивым и наивным удивлением, как глаза у святых девственниц на картинах прерафаэлитов.
Лицо ее,
прекрасное, но уже изнеможенное, было страшное сказанье: в каждой
черте можно было прочесть ту исповедь, которая звучала в ее голосе вчера.
Осветил он и мужественное, с заметно тронутыми серебром кудрями, лицо Танасио и юные,
прекрасные, с горящими отвагой глазами,
черты Иоле.
Я стояла как раз перед образом Спасителя с правой стороны Царских врат. На меня строго смотрели бледные, изможденные страданием, но спокойные, неземные
черты Божественного Страдальца. Терновый венок вонзился в эту кроткую голову, и струйки крови бороздили
прекрасное, бледное чело. Глаза Спасителя смотрели прямо в душу и, казалось, видели насквозь все происходившее в ней.
Без маски лицо у нее оказалось некрасивое, с резковатыми
чертами, но рост
прекрасный и довольно стройные формы. Она была уже не самой первой молодости для девушки — лет под тридцать. Подействовать на мое воображение или на мои эротические чувства она не могла; но она меня интересовала как незнакомый мне тип немецкой девушки, ищущей в жизни чего-то менее банального.
От особой ли манеры кокетничать или от близорукости, глаза ее были прищурены, нос был нерешительно вздернут, рот мал, профиль слабо и вяло очерчен, плечи узки не по летам, но тем не менее девушка производила впечатление настоящей красавицы, и, глядя на нее, я мог убедиться, что русскому лицу для того, чтобы казаться
прекрасным, нет надобности в строгой правильности
черт, мало того, даже если бы девушке вместо ее вздернутого носа поставили другой, правильный и пластически непогрешимый, как у армяночки, то, кажется, от этого лицо ее утеряло бы всю свою прелесть.